— Бонжур, тужур, абажур, коза, фортепиано, виагра, минет, то есть, я хотела сказать, бадминтон, кобель, таз, портье, и рантье.

Ева поднялась с места прежде, чем успела окончательно смутиться от вырвавшегося из её рта «минета».

— Надеюсь, этого достаточно для того, чтобы убедиться в моих способностях, господин Левандовский. А сейчас извините, мне пора. Позвоните мне, пожалуйста, сегодня если вам не сложно, и сообщите, берёте вы меня или нет.

Она быстро ретировалась к выходу из кабинета, но какой-то чертёнок, который почему-то вдруг проснулся внутри, когда Левандовский начал шутить свои шутки про секс, шепнул ей, что уходить на такой ноте нельзя. Уже открыв дверь, Ева обернулась к Адаму и сообщила твёрдым голосом:

— И я тоже люблю позу сзади. Знаете, когда волосы на кулак наматывают и…

Вновь почувствовав, как краска бросается в лицо, Ева выскочила в холл, и едва не бегом направилась к лифтам.

Адаму доставило удовольствие то, как Ева покраснела, когда он заговорил о сексе. Румянец сделал ее бесцветное лицо более выразительным, и если бы не эта прическа из разряда «кому за 70», девушку вполне можно было бы счесть симпатичной. Но ещё большее удовольствие ему доставило выражение ее лица, когда он озвучил сумму первоначального оклада. Адам так и видел, как в голове у нее с бешеной скоростью вертятся шестеренки, пытаясь понять, за какие услуги он готов отстегивать такую кругленькую сумму. Он поднес ко рту кулак, чтобы скрыть улыбку и не насмехаться совсем уж откровенно над ее удивлением. Судя по одежде, такую сумму она никогда не получала даже за год, не то, что за месяц, да ещё и на испытательном сроке. Но ему не жаль было этих денег — хорошая секретарша, которую не хочется трахнуть, стоит дорого. К тому же она правильно повторила аж половину из того бессмысленного набора слов, которым он ее огорошил. Значит, небезнадежна.

Вот только то, что она сказала ему напоследок, пробудило внутри неясную тревогу, потому что воображение услужливо подкинуло картинку того, как он наматывает ее распущенные волосы на кулак и склоняет к своему столу. И в его воображении это было не так уж плохо, как могло показаться, когда он смотрел на нее, облаченную в этот жуткий пиджак и прикрывавшуюся своим чемоданом на все случаи жизни, как щитом. Адам чертыхнулся и решил, что с этим пиджаком ей расставаться никак нельзя, а потому…

— Коля, — сказал он в селектор своему охраннику — тому самому, что сидел сейчас на месте Жанны, — позвони попозже последней кандидатке, Еве, скажем, часов в одиннадцать вечера и скажи, чтобы завтра выходила на работу в 7:00. И обязательно добавь, чтобы непременно снова надела свой чудный пиджачок. А остальных, что ждут своей очереди, отпусти. — Договорив, он отключился, опустился в кресло, и, запрокинув голову, расхохотался. Как все же забавно она выглядела, когда бравировала перед ним минетом и описанием позы сзади. Достаточно было посмотреть на то, какое у нее при этом становилось лицо, чтобы понять, как она далека от того, что ему рассказывает. Но его это, впрочем, совершенно не касалось. Его касались только ее профессиональные навыки. И он собирался устроить ей настоящий испытательный срок — с полным испытанием сил и терпения. До предела. Так, чтобы у нее не оставалось времени что-то докладывать Нике. Адам поймал себя на том, что ждёт этого даже с некоторым предвкушением. Как оказалось, эта девица довольно бойкая на язык, да и не глупая, так что это именно то, что ему нужно. Нравится ей это или нет.

Впрочем, он слишком много думает о своей новой секретарше, в то время, как у него дел по горло. Но стоило только Адаму погрузиться в работу, как его сотовый завибрировал. Ему не нужно было даже смотреть на экран, чтобы понять, что это Ника. Только она до сих пор не могла усвоить, что его нельзя отвлекать в рабочее время.

— Да, дорогая, — ответил он со всем возможным терпением.

— Адам, любимый, привет.

— Привет.

— Ну что, ты уже посмотрел мою кандидатку? Как она тебе?

— Да, как раз недавно отпустил, — ответил он, подумав про себя: «И тебе это прекрасно известно, раз ты мне сейчас звонишь». — Очень умная девушка, — добавил вслух.

— Я же тебе говорила! — обрадовалась Ника. — Ты возьмешь ее?

— Я ещё думаю. Сегодня было много достойных претенденток, — «особенно тех, с кем хочется заниматься чем-то недостойным. Вспомнить хоть ту, с грудью пятого размера» — отметил он мысленно.

— Как жаль… то есть, я хотела сказать, это замечательно. Но, думаю, тебе подходит именно Ева. Да и ей так нужна работа. — Голос женщины на том конце, звучавший сочувственно, был при этом фальшивым насквозь. Адам прекрасно понимал, для чего ей нужна здесь эта Ева. Нике не было никакого дела до того, что той действительно могли быть нужны деньги. Хотя сама девица постаралась на славу, чтобы он ей отказал. Вот только крупно просчиталась.

— Вероника, я сам решу, кого, для чего и почему мне брать, — жёстко отрезал он. — А теперь извини, у меня работа.

Отключившись, Адам с раздражением клацнул по ни в чем не повинной компьютерной мышке, возвращаясь к отчету, который изучал. Ника начинала ему надоедать, причем уже очень сильно. Он держал ее рядом с собой во многом только потому, что его отец считал, что сыну пора остепениться, но при этом был от Ники далеко не в восторге, что и заставляло Адама терпеть ее просто тому назло. Ну и плюс западные партнёры гораздо охотнее шли на сделку, если он появлялся на светских раутах с невестой, чтобы в неофициальной обстановке навести мосты. Вероника Колчанова умела нравиться людям, но на этом ее достоинства исчерпывались.

А потому он ни за что, ни при каких обстоятельствах не собирался на ней жениться. Только ей об этом пока знать было ни к чему.

Глава 2

Чем больше времени проходило после моего собеседования, тем больше казалось, что всё, произошедшее в офисе Левандовского, случилось не со мной. И тот непонятный трепет, что охватывал меня всю, стоило только подумать об Адаме, рождался внутри по необъяснимым причинам.

Галке я звонить не стала. Что толку рассказывать о недосягаемости Левандовского, если изначально было ясно, что заинтересовать Адама как мужчину мне точно не по силам? И вообще почему я об этом думаю? Я же туда секретаршей устраивалась, а не секретуткой.

— Евик, мы с мамой к Заинчковским, с ночёвкой, будем завтра днём.

В мою комнату заглянул отец, переминающийся на пороге с ноги на ногу. Наверняка первопричина совсем не в том, чтобы сообщить мне об их отъезде в гости. И точно — едва я рассеяно кивнула и уткнулась в исторический любовный роман, папа осторожно уточнил:

— Как собеседование?

— Просто отлично! — соврала я, отрываясь от чтения. — Это ты попросил Веронику устроить меня к её жениху?

Произносить слово «жених» относительно Адама было как-то неприятно. Ещё одно необъяснимое обстоятельство в копилку тех, что сегодня уже успели со мной случиться.

— Нет!

Отец, видимо, решил, что я планирую обвинить его во всех смертных грехах, включая неотразимость Левандовского, оказавшую на меня удивительно влияние.

— Вероника сама мне позвонила, расспрашивала о тебе. Ну а дальше вы уже сами там… договаривались. — Он снова замялся, и я тяжело вздохнула. И с чего вдруг я набросилась на того, кто желал мне только добра? — А что?

— Да ничего. Странно просто всё это. Ладно, папуль, вы поезжайте, у меня тут самое интересное начинается.

Вернувшись к роману, я хоть ненадолго смогла отвлечься от неистребимых мыслей об Адаме. Всегда обожала исторические декорации в книгах, морские приключения, неожиданные повороты. Порой мне даже казалось, что я родилась не в том времени и не в том месте. Как же было интересно оказаться в такой ситуации, в которой очутилась героиня книги Эбигейл.

Я жадно вчитывалась в строки, повествующие о том, как любимый мужчина Эбигейл, герцог Ричфилд предстал перед ней в виде шейха, всё это время обманывая несчастную девушку и выдавая себя за другого. И в этот момент в дверь настойчиво позвонили. Я бросила взгляд на часы — десять вечера. Интересно, кому могло понадобиться навестить меня в такое позднее время?